Фб2 Сказку Емеля
Книга Алёнушкины сказки - Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк всегда открыта к прочтению. Тараховской, в основе сюжета которой четыре русские народные сказки. Смотрите онлайн 21 серию Машиных сказок. Маша расскажет о семейной жизни молодца Емели.
Русская народная сказка одной небольшой деревушке жили три брата: Семен, Василий и третий — Емеля-дурак. Старшие братья были женаты и занимались торговлей, а Емеля-дурак все лежал на печи, перегребал сажу и спал по несколько суток непробудным сном. И вот однажды братья решили ехать в столичный город для покупки товаров. Емелю разбудили, стащили с печи и говорят ему: 'Мы, Емеля, уезжаем в столичный город за разными товарами, а ты живи с невестками хорошо, слушайся их, если они тебя попросят в чем-нибудь им помочь. Если ты будешь их слушать, то мы за это тебе привезем из города красный кафтан, красную шапку и красную подпояску.
А кроме того — еще много гостинцев'. А Емеле всего пуще нравилась красная одежда; он обрадовался таким нарядам и от радости захлопал в ладоши: 'Все, братцы, будет сделано для ваших жен, если только купите такие наряды!' Сам опять залез на печь и тут же заснул непробудным сном.
А братья попрощались со своими женами и отправились в столичный город. Вот Емеля спит сутки, спит другие, а на третьи сутки невестки его будят: 'Вставай, Емеля, с печи, уж, наверное, выспался, ведь спишь трое суток. Сходи за водой на реку!' А он им отвечает: 'Не приставайте ко мне, я спать очень хочу.
И сами не барыни, сходите по воду!' — 'Ты ведь давал слово братьям, что будешь слушаться нас! А сам отказываешься. В таком случае мы напишем братьям, чтоб они не покупали тебе ни красного кафтана, ни красной шапки, ни красной подпояски, ни гостинцев'.
Тогда Емеля быстро соскакивает с печи, надевает опорки и худой кафтан, весь замазанный сажей (а шапку он никогда не носил), взял ведра и пошел на реку. И вот, когда он набрал воды в проруби и хотел уже идти, увидел, как вдруг из проруби появилась щука. Он и подумал: 'Хороший пирог испекут мне невестки!' Поставил ведра и схватил щуку; но щука вдруг заговорила человеческим голосом. Емеля хоть был дурак, но знал, что рыба не говорит человеческим голосом, и очень испугался. А щука ему сказала: 'Отпусти ты меня в воду на свободу! Я тебе со временем пригожусь, буду исполнять все твои приказания.
Ты только скажи: 'По щучьему веленью, а по моему прошенью' — и все для тебя будет'. И Емеля отпустил ее. Отпустил и думает: 'А может, она меня обманула?' Подошел он к ведрам и громким голосом крикнул: 'По щучьему веленью, а по моему прошенью, ведра, идите в гору сами, да не пролейте ни одной капли воды!' И не успел он докончить своего последнего слова, как ведра пошли.
Народ увидел и удивился такому чуду: 'Сколько мы прожили на свете, не только видать, даже слыхать не пришлось, чтоб ведра ходили сами, а у этого дурака Емели идут сами, а он идет сзади и посмеивается!' Когда ведра пришли в дом, то и невестки удивились такому чуду, а он скорёхонько забрался на печь и заснул богатырским сном. Прошло довольно много времени, у них кончился запас колотых дров, а невестки задумали печь блины. Будят Емелю: 'Емеля, а Емеля!' А он отвечает: 'Не приставайте ко мне.
Я спать хочу!' — 'Иди наколи дров и принеси в избу. Мы хотим блины печь и тебя накормим самыми масляными'. — 'И сами не барыни — сходите, наколете и принесёте!' — 'А если мы только наколем дрова, наносим сами, то тебе ни одного блина не дадим!' О Емеля очень любил блины.
Взял он топор и пошел на двор. Колол, колол, да и подумал: 'Что я колю, дурак, пусть колет щука'. И сказал про себя тихим голосом: 'По щучьему веленью, а по моему прошенью, топор, коли дрова, а дрова, летите сами в избу'. И вот топор в один момент весь запас дров переколол; вдруг отворилась дверь и в избу влетела огромная связка дров. Невестки так и ахнули: 'Что это у нас сделалось с Емелей, он прямо творит какие-то чудеса!' А он вошел в избу и залез на печь.
Невестки растопили печь, напекли блинов, сели за стол, едят. А его будили, будили, так и не разбудили. Спустя некоторое время у них весь запас дров кончился, нужно ехать в лес. Начали его будить снова: 'Емеля, встань, проснись, — уж, наверное, выспался! Хоть бы ты вымыл свою страшную морду — ты посмотри, до чего измазался!' - 'Умывайтесь сами, если вам нужно!
А мне и так хорошо.' — 'Поезжай в лес за дровами, у нас дров нет!' — 'Съездите и сами — не барыни. Дрова вам принес, а блинами не кормили меня!' — 'Мы же тебя будили, будили, а ты даже голоса не подаешь!
Не мы виноваты, а ты сам виноват. Почему не слезал?' — 'Мне на печке тепло. А вы бы взяли и положили мне блинка хотя бы три. Я бы когда пробудился, их бы и съел'.
— 'Ты все нам перечишь, не слушаешься нас! Надо написать братьям, чтобы они тебе не покупали никаких красных нарядов и гостинцев!' Тогда Емеля испугался, надевает свой худой кафтан, берет топор, выходит во двор, заворачивает сани и берет в руки дубину. А невестки вышли смотреть: 'А почему ты лошадь не запрягаешь? Как же ты поедешь без лошади?' — 'А зачем бедную лошадку мучить!
Я и без лошади съезжу'. — 'Ты хоть бы на голову шапку надел или что-нибудь повязал! А то ведь мороз, обморозишь уши'. — 'Если будут мои уши зябнуть, то я волосами загорожу их!' И сам сказал тихим голосом: 'По щучьему веленью, а по моему прошенью, поезжайте сами, сани, в лес да летите быстрее всякой птицы'. И не успел Емеля окончить последних слов, как ворота распахнулись и сани быстрее птицы полетели по направлению к лесу. А Емеля сидит, подняв дубину кверху, и, что ни есть голоса, напевает дурацкие песни.
А волосы его стоят дыбом. Лес был за городом. И вот приходится ему проезжать через город. А городская публика не успевает убегать с дороги: интересовались - едет какой-то молодец без лошади, в одних санях! Кто хватался за его сани, того он бил дубиной — по чему попадет. Вот он город проскакал и много народу помял и многих своей дубиной поколотил.
Приехал в лес и громким голосом крикнул: 'По щучьему веленью, по моему прошенью, топор, руби дрова сам, а дрова, летите в сани сами!' Чуть только он успел окончить свою речь, как уж у него был полный воз дров, и увязан крепко. Тогда он сел на воз и поехал снова через этот город. А улицы так и запрудились народом. И все рассуждают о молодце, что проехал в одних санях без лошади.
На обратном пути, когда проезжал Емеля с возом дров, то еще больше подавил людей и еще больше поколотил дубиной, чем в первый раз. Приехал домой, залез на печь, а невестки так и ахнули: 'Что это у нас сделалось с Емелей, он прямо какие-то чудеса творит: у него и ведра сами ходят, и дрова сами в избу летят, и сани без лошади ездят! Нам с ним несдобровать. Наверно, он много народу помял в городе, и нас с ним посадят в темницу!'
И решили больше его никуда не посылать. А Емеля спит себе спокойно на печи, когда же пробудится, перегребает в трубе сажу и снова засыпает. Донесся о Емеле слух до царя, что есть такой человек, у которого сани ездят сами и что очень много народу в городе он подавил.
Призывает царь верного слугу и приказывает ему: 'Иди и разыщи ты мне этого молодца и привези лично ко мне!' Царский слуга отправляется на розыски по разным городам, и селам, и деревням и везде и всюду получает один и тот же ответ: 'Слыхать слыхали о таком молодце, но где он живет, не знаем'.
Вот, наконец, попадает он в тот город, где Емеля придавил много народу. А этот город от емелиной деревни находится в семи верстах, и как раз на разговор попал один человек из емелиной деревни и сказал ему, что такой молодец живет в его деревне, — это Емеля-дурак. Тогда царский слуга приходит в емелину деревню, заходит к сельскому старосте и говорит ему: 'Идем возьмем мы этого молодца, который столь много народу подавил'. Когда царский слуга и староста пришли в дом Емели, то очень перепугались невестки: 'Пропали мы! Этот дурак не только себя загубил, но и нас'.
А царский слуга спрашивает невесток: 'Где у вас находится Емеля?' — 'Вон на печи спит'.
Тогда царский слуга закричал громким голосом на Емелю: 'Емеля, слезай с печи!' — 'Это зачем? Мне и на печке тепло. Не приставайте ко мне, я спать хочу!' И снова захрапел крепким сном. Но царский слуга вместе со старостой захотели его стащить с печи силой.
Когда Емеля почувствовал, что его стащили с печи, то закричал во всю свою дурную глотку громким голосом: 'По щучьему веленью, а по емелиному прошенью, явись, дубинка, и угости царского слугу и нашего старосту хорошенько!' И вдруг дубинка явилась — как начала бить беспощадно и старосту, и царского слугу! Они едва живые выбрались из этой избы. Видит царский слуга, что Емелю взять нет никакой возможности, отправился к царю и рассказал ему все подробно: 'Вы посмотрите, ваше царское величество, как все мое тело избито'.
И поднял свою рубашку, а тело его было как чугунное, черное, все в ссадинах. Тогда царь призывает другого слугу и говорит: 'Один разыскал, а ты иди и приведи. А если не приведешь, то я с тебя голову сниму, а приведешь — щедро награжу!' Ругой царский слуга расспросил первого, где Емеля живет.
Тот ему все рассказал. Он нанял тройку лошадей и поехал к Емеле. Когда приехал в емелину деревню, то обратился к старосте: 'Укажи мне, где живет Емеля, и помоги мне его взять'. Староста боится прогневать и царского слугу — нельзя, накажет, а емелиных побоев боится еще пуще. Он все рассказал ему подробно и сказал, что насильно Емелю взять нельзя. Тогда царский слуга и говорит: 'Так как же его нам взять?' Староста говорит: 'Он очень любит гостинцы: конфеты и пряники'.
Набрал царский слуга гостинцев, приходит в дом к Емеле и начал будить его: 'Емеля, слезай с печи, тебе вот царь прислал много гостинцев'. Когда Емеля услыхал это, обрадовался и сказал: 'Давай, я и на печке их съем — зачем мне слезать? А потом и отдохну'.
А царский слуга и говорит ему: 'Ты гостинцы съешь, а поедешь ли к царю в гости? Он тебе в гости велел приехать'. — 'Почему не съездить? Я кататься люблю'. А невестки сказали царскому слуге: 'Лучше отдайте ему на печь, что намерены отдать. И если он обещал приехать к царю, то он не обманет, приедет'.
И вот подали ему гостинцы, он их съел. Царский слуга говорит: 'Ну, наелся гостинцев, теперь поедем к царю'. Емеля ему в ответ: 'Ты поезжай, царский слуга. Я тебя догоню: не обману, приеду', — сам лег и на всю избу захрапел. А царский слуга еще раз переспросил невесток, верно ли, если он что обещает, то после делает? Те, конечно, подтвердили, что действительно он никогда не обманывает.
Царский слуга уехал, а Емеля спит себе преспокойно на печи. А пробудится — семечки пощелкает, потом снова засыпает.
И вот прошло довольно много времени, а Емеля и не думает к царю ехать. Тогда невестки начали Емелю будить и ругать: 'Ты, Емеля, вставай, довольно тебе спать!' Он им отвечает: 'Не приставайте ко мне, я очень спать хочу!'
— 'Но ведь ты обещал ехать к царю! Гостинцы ел, а сам спишь и не едешь'. — 'Ну ладно, сейчас поеду. Подайте-ка мне мой кафтан, а то, пожалуй, озябну'. — 'И сам возьмешь, ведь не на печи ты поедешь!
Слезай с печи да бери'. — 'Нет, на санях озябну; я на печке буду полеживать, а сверху кафтан!' Но невестки ему говорят: 'Что ты, дурак, думаешь и делаешь?
Где слыхано, чтобы люди ездили на печи!' — 'То люди, а то я! И он соскочил с печи, из-под лавки достал свой кафтанишко, залез опять на печь, укрылся и громким голосом сказал: 'По щучьему веленью, а по моему прошенью, печь, поезжай прямо к царю во дворец!' И печь затрещала и вдруг вылетела на волю. И быстрее всякой птицы понеслась к царю.
А он во все горло напевает песенки и полеживает. Потом заснул. И только въехал царский слуга во двор царя, как влетает и Емеля-дурак на своей печи. Слуга увидел, что он приехал, и побежал докладывать царю. Заинтересовало такое прибытие не только царя, но и всю его свиту и все его семейство. Все вышли смотреть на Емелю, а он сидит на печи и разинул рот. И вышла царская дочь.
Когда Емеля увидал такую красавицу, то очень она ему понравилась, и он сказал про себя тихим голосом: 'По щучьему велению, по моему прошению, влюбись, красавица, в меня'. А царь ему приказывает слезать с печи; Емеля отвечает: 'Это зачем?
Мне и на печи тепло, я вас всех и с печи вижу. Что нужно, говори!' Царь ему тогда строгим голосом сказал: 'Зачем ты много народа примял, когда ездил в санях?' — 'А что они не сворачивают? И ты бы стоял разинув рот, и тебя бы задавил!'
Царь очень рассердился на эти слова и приказал Емелю стащить с печи. А Емеля, как увидел царскую стражу, громким голосом сказал: 'По щучьему веленью, по моему прошенью, печь, лети на свое место обратно!' И не успел он окончить последних слов, как печь с быстротою молнии вылетела из царского дворца. А ворота отворились сами. Приехал домой, невестки спрашивают его: 'Ну что, был у царя?'
— 'Конечно, был. Не в лес же я ездил!' — 'Ты, Емеля, творишь у нас какие-то чудеса! Почему у тебя все двигается: и сани ездят сами, и печь сама летает? А почему у людей этого нет?' — 'Нет и не будет.
А меня все слушается!' И заснул крепким сном. А между тем царевна стала тосковать по Емеле так, что ей без него уж стал и не мил божий свет. И стала просить своего отца с матерью, чтобы он призвал этого молодого человека и отдал ее замуж за него.
Царь удивился такой странной просьбе дочери и сильно разгневался на нее. Но она говорит: 'Я больше жить не могу на белом свете, на меня напала какая-то сильная тоска — отдай меня за него замуж!' Арь видит, что дочь не поддается на уговоры, не слушает отца и матери, решил призвать этого дурака Емелю. И посылает третьего слугу: 'Иди и привези его ко мне, но не на печи!' И вот царский слуга приезжает в емелину деревню. Так как рассказали ему, что Емеля любит гостинцы, то он набрал множество самых разных гостинцев.
По приходу разбудил Емелю и говорит: 'Слезай, Емеля, с печи и ешь гостинцы'. А он ему и говорит: 'Давай, я и на печи гостинцы съем!' — 'У тебя уж, наверное, пролежни на боках — ты все лежишь на печи! Я хочу, чтоб ты сидел около меня, и я тебя буду угощать, как барина'. Тогда Емеля слезает с печи и надевает свой кафтан. Он очень боялся простуды. А кафтан — только что было название 'кафтан' — висела заплата на заплате, весь был рваный.
И вот царский слуга начинает его угощать. А Емеля скоро наелся гостинцев и уснул за столом на лавке. Тогда царский слуга приказал Емелю положить в экипаж свой и так, сонного, привез во дворец.
Когда царь узнал, что Емеля прибыл, приказал выкатить сорокаведерную бочку и посадить в эту бочку царевну и Емелю-дурака. Когда посадили, бочку засмолили и опустили в море. А Емеля и в бочке спит непробудным сном. На третьи сутки стала его будить прекрасная царевна: 'Емеля, а Емеля! Встань, проснись!' — 'Не приставай ко мне. Я спать хочу!'
Она горько заплакала из-за того, что он на нее не обращает никакого внимания. Когда он увидел ее горькие слезы, то сжалился над ней и спрашивает: 'О чем ты плачешь?' — 'Как мне не плакать?
Мы ведь брошены в море и сидим в бочке'. Тогда Емеля сказал: 'По щучьему веленью, а по моему прошенью, бочка, вылети на берег и рассыпься на мелкие части!' И их моментально волной морской выкинуло на берег, и бочка рассыпалась; и этот остров так был хорош, что прекрасная царевна ходила по нему и не могла налюбоваться его красотой до самой поздней ночи. Когда пришла к тому месту, где оставила Емелю, видит: он, накрывшись кафтаном, спит непробудным сном. Стала она его будить: 'Емеля, а Емеля!
Встань, проснись!' — 'Не приставай ко мне! Я спать хочу'.
— 'И я хочу спать. Да под открытым небом ночью озябнешь.' — 'Я кафтаном укрылся'. — 'А я-то чем?'
— 'А мне-то какое дело?' Тогда царевна очень горько заплакала из-за того, что он на нее не обращает никакого внимания, а она его любит от всей души. Когда он увидел, что царевна плачет, то спросил ее: 'Чего тебе надо?'
— 'Да хотя бы нам какой-нибудь сделать шалаш, а то ведь дождем замочит'. Тогда он крикнул громким голосом: 'По щучьему веленью, а по моему прошенью, явись такой дворец, какого еще на всем свете нет!' И только чуть успел окончить последние слова, как на этом красивом острове появился мраморный и очень красивый дворец -такой, какого нет и не было ни в одном столичном городе!
Царевна берет под руки Емелю и подходит к этому дворцу. А придворные их встречают, и широко ворота и двери им отворяют, и отдают земной поклон до сырой земли. Огда они вошли в этот дворец, то Емеля на первую попавшуюся кровать бросился спать, не сняв даже своего рваного кафтана. А царевна между тем пошла осматривать этот великолепный дворец и любоваться его роскошью. Когда пришла к тому месту, где Емелю оставила, увидала вдруг, что он горько плачет. Спрашивает его: 'О чем ты, милый Емеля, так горько плачешь?' — 'Как мне не реветь и не плакать?
Печи-то я не нахожу, лежать-то мне не на чем!' — 'А разве тебе плохо на пуховой перине лежать или на драгоценном диване?' — 'Мне на печи лучше всего!
А кроме того, и забавиться мне нечем: сажи тоже нигде не вижу.' Успокоила она его, он снова заснул, а она опять ушла от него.
И когда нагулялась по дворцу, приходит к Емеле и удивляется: Емеля стоит перед зеркалом и ругается: 'Я очень некрасивый и нехороший! Какое у меня страшное лицо!'
А царевна ему отвечает: 'Хотя ты нехорош и непригож, а сердцу моему очень мил, и я тебя люблю!' Тогда он сказал: 'По щучьему веленью, а по моему прошенью, я должен сделаться самым красивым молодцем!' И вот вдруг перед глазами царевны Емеля изменился и в такого героя-красавца превратился, что ни в сказке сказать, ни пером описать! И с умным рассудком. Только тогда он полюбил царевну и стал с ней обращаться как со своей женой. Спустя не так много времени вдруг слышат они пушечные выстрелы на море.
Тогда Емеля и прекрасная царевна выходят из своего дворца, и царевна узнаёт корабль своего отца. Говорит она Емеле: 'Иди встречай гостей, а я не пойду!' Когда Емеля подошел к пристани, царь со своей свитой уже сходил на берег. И дивится царь этому вновь выстроенному дворцу с великолепными зелеными садами и спрашивает Емелю: 'Какому царству принадлежит этот драгоценный дворец?' Емеля сказал: 'Это — вашему'. И просит его к себе в гости попробовать хлеба-соли.
Царь вошел во дворец, сели за стол, он и спрашивает Емелю: 'А где ваша супруга? Или вы холостой?' — 'Нет, я женатый, сейчас приведу вам жену'. Сходил Емеля за женой, подходят они к царю, а царь очень удивился и перепугался, не знает, что и делать! Спрашивает: 'Неужто это ты, моя дорогая дочь?' — 'Да, я, дражайший родитель! Ты меня и моего супруга бросил в засмолённой бочке в море, а мы выплыли на этот остров, и мой Емельян Иванович все сам это устроил, что вы видите своими очами'.
— 'Как же так? Ведь он был дурак и даже был не похож на человека, а скорее на какое-то чудовище!' — 'Он самый, только теперь переродился и изменился'. Тогда царь просит у них прощения — как у дочери, так и у любимого зятя Емельяна Ивановича; они ему вину простили. Погостивши у своего зятя с дочерью, царь приглашает их к себе в гости, чтоб повенчать их и пригласить всех родных и знакомых на свадьбу, на что Емеля дал свое согласие. Огда царь стал рассылать гонцов, чтоб приезжали все на этот великий пир, тогда Емеля тоже говорит своей прекрасной царевне: 'И у меня есть родные, разрешите мне лично съездить за ними. А вы останьтесь пока во дворце'.
Царь и прекрасная молодая царевна хотя и с неохотой, но все же отпустили, дали ему тройку самых лучших коней, запряженных в раззолоченную карету, и с кучером, и он помчался в свою деревню. Когда стал подъезжать к родным местам, проезжая темный лес, вдруг слышит в стороне ауканье.
Приказывает он кучеру коней остановить и говорит ему: 'Это какие-то люди заблудились в этом темном лесу!' И начинает на их голос отвечать сам. И вот видит, подходят к нему два его родных брата. Емеля спрашивает их: 'Что вы ходите, добрые люди, здесь и так громко кричите?
Наверно, вы заблудились?' — 'Нет, мы разыскиваем своего родного брата. Он у нас пропал!' - 'Как же он у вас пропал?' — 'А его увезли к царю. И мы думаем, что он от него убежал и, наверное, заблудился в этом темном лесу, потому что он был дурак' — 'Так зачем же дурака вам разыскивать?'
— 'Как же нам его не разыскивать? Ведь он нам родной брат, и мы его жалеем пуще, чем самих себя, потому что он убогий, глупый человек!' И у братьев навернулись на глаза слезы. Тогда Емеля им и говорит: 'Вот это я самый — ваш брат Емеля!' Они никак с ним не соглашаются: 'Вы, пожалуйста, не смейтесь и не обманывайте нас! Нам и так тошно'. Он их стал уверять, рассказал, как все с ним произошло, и вспомнил все, что знал о своей деревне.
А кроме того, снял с себя одежду и сказал: 'Вы знаете, что у меня на правом боку есть большая родинка, она и теперь у меня на боку'. Тогда братья поверили; он посадил их в раззолоченную карету, и они поехали дальше. Проехавши лес, доехали до деревни. Емеля нанимает другую тройку лошадей и отправляет на ней братьев к царю: 'А я съезжу за невестками, вашими женами'. Когда приехал Емеля в свою деревню и вошел в родной дом, то невестки очень перепугались. А он им говорит: 'Собирайтесь к царю!'
Те еле устояли на своих ногах и горько заплакали: 'Наверно, чего-нибудь набедокурил наш дурак Емеля, и нас, наверно, царь посадит в темницу.' А он приказывает: 'Как можно скорей снаряжайтесь и не берите ничего с собой!' И усадил их около себя в раззолоченную карету. Вот приезжают они к царскому дворцу, где царь, и прекрасная царевна, и царская свита, и их мужья идут навстречу им. Мужья говорят: 'Что вы очень горюете?
Ведь это с вами наш брат Емельян Иванович!' Говорят и весело улыбаются женам. Только тогда они успокоились, бросились в ноги Емельяну Ивановичу и стали просить прощения за плохое свое с ним раньше обращение. Емеля все им простил и всех — как братьев, так и невесток — нарядил в драгоценные одежды. А царь пир приготовил и дал родительское благословение дочери и Емеле идти под венец.
Когда обвенчались, то Емеля не стал делать в царском дворце пир, а пригласил всех в свой дворец на острове. И вся свита царская с гостями с великим удовольствием поехала посмотреть этот чудный остров и драгоценный красивый дворец.
А по приезде туда задали пир на весь мир. И я там был, вино, пиво пил, по усам текло, а в рот не попало!
По щучьему веленью Жил-был старик. У него было три сына: двое умных, третий дурачок Емеля. Те братья работают, а Емеля целый день лежит на печке, знать ничего не хочет. Один раз братья уехали на базар, а бабы, невестки, давай посылать его: Сходи, Емеля, за водой. А он им с печки: Неохота. Сходи, Емеля, а то братья с базара воротятся, гостинцев тебе не привезут. Слез Емеля с печки, обулся, оделся, взял ведра да топор и пошел на речку.
Сказка По Щучьему
Прорубил лед, зачерпнул ведра и поставил их, а сам глядит в прорубь. И увидел Емеля в проруби щуку. Изловчился и ухватил щуку в руку: Вот уха будет сладка! Вдруг щука говорит ему человечьим голосом: Емеля, отпусти меня в воду, я тебе пригожусь. А Емеля смеется: На что ты мне пригодишься? Нет, понесу тебя домой, велю невесткам уху сварить.
Будет уха сладкая. Щука взмолилась опять: Емеля, Емеля, отпусти меня в воду, я тебе сделаю все, что ни пожелаешь. Ладно, только покажи сначала, что не обманываешь меня, тогда отпущу.
Щука его спрашивает: Емеля, Емеля, скажи чего ты сейчас хочешь? Хочу, чтобы ведра сами пошли домой и вода бы не расплескалась.
Щука ему говорит: Запомни мои слова: когда что тебе захочется скажи только: По щучьему веленью, По моему хотенью. Емеля и говорит: По щучьему веленью, По моему хотенью ступайте, ведра, сами домой. Только сказал ведра сами и пошли в гору. Емеля пустил щуку в прорубь, а сам пошел за ведрами. Идут ведра по деревне, народ дивится, а Емеля идет сзади, посмеивается.
Зашли ведра в избу и сами стали на лавку, а Емеля полез на печь. Прошло много ли, мало ли времени невестки говорят ему: Емеля, что ты лежишь? Пошел бы дров нарубил. Не нарубишь дров, братья с базара воротятся, гостинцев тебе не привезут. Емеле неохота слезать с печи. Вспомнил он про щуку и потихоньку говорит: По щучьему веленью, По моему хотенью поди, топор, наколи дров, а дрова сами в избу ступайте и в печь кладитесь.
Топор выскочил из-под лавки и на двор, и давай дрова колоть, а дрова сами в избу идут и в печь лезут. Много ли, мало ли времени прошло невестки опять говорят: Емеля, дров у нас больше нет. Съезди в лес, наруби.
А он им с печки: Да вы-то? Разве наше дело в лес за дровами ездить? Мне неохота. Ну не будет тебе подарков. Делать нечего. Слез Емеля с печи, обулся, оделся.
Взял веревку и топор, вышел на двор и сел в сани: Бабы, отворяйте ворота! Невестки ему говорят: Что ж ты, дурень, сел в сани, а лошадь не запряг? Не надо мне лошади. Невестки отворили ворота, а Емеля говорит потихоньку: По щучьему веленью, По моему хотенью ступайте, сани, в лес. Сани сами и поехали в ворота, да так быстро на лошади не догнать. А в лес-то пришлось ехать через город, и тут он много народу помял, подавил. Народ кричит: 'Держи его!
А он знай сани погоняет. Приехал в лес: По щучьему веленью, По моему хотенью топор, наруби дровишек посуше, а вы, дровишки, сами валитесь в сани, сами вяжитесь. Топор начал рубить, колоть сухие дрова, а дровишки сами в сани валятся и веревкой вяжутся. Потом Емеля велел топору вырубить себе дубинку такую, чтобы насилу поднять. Сел на воз: По щучьему веленью, По моему хотенью поезжайте, сани, домой. Сани помчались домой.
Опять проезжает Емеля по тому городу, где давеча помял, подавил много народу, а там его уж дожидаются. Ухватили Емелю и тащат с возу, ругают и бьют.
Видит он, что плохо дело, и потихоньку: По щучьему веленью, По моему хотенью ну-ка, дубинка, обломай им бока. Дубинка выскочила и давай колотить. Народ кинулся прочь, а Емеля приехал домой и залез на печь. Долго ли, коротко ли услышал царь об Емелиных проделках и посылает за ним офицера: его найти и привезти во дворец. Приезжает офицер в ту деревню, входит в ту избу, гдe Емеля живет, и спрашивает: Ты дурак Емеля? А он с печки: А тебе? Одевайся скорее, я повезу тебя к царю.
А мне неохота. Рассердился офицер и ударил его по щеке. А Емеля говорит потихоньку: По щучьему веленью, По моему хотенью Дубинка, обломай ему бока. Дубинка выскочила и давай колотить офицера, насилу он ноги унес. Царь удивился, что его офицер не мог справиться с Емелей, и посылает своего самого набольшего вельможу: Привези ко мне во дворец дурака Емелю, а то голову с плеч сниму. Накупил набольший вельможа изюму, черносливу, пряников, приехал в ту деревню, вошел в ту избу и стал спрашивать у невесток, что любит Емеля.
Наш Емеля любит, когда его ласково попросят да красный кафтан посулят, тогда он все сделает, что попросишь. Набольший вельможа дал Емеле изюму, черносливу, пряников и говорит: Емеля, Емеля, что ты лежишь на печи? Поедем к царю. Мне и тут тепло. Емеля, Емеля, у царя тебя будут хорошо кормить-поить, пожалуйста, поедем. А мне неохота.
Емеля, Емеля, царь тебе красный кафтан подарит, шапку и сапоги. Емеля подумал-подумал: Ну ладно, ступай ты вперед, а я за тобой вслед буду. Уехал вельможа, а Емеля полежал еще и говорит: По щучьему веленью, По моему хотенью ну-ка, печь, поезжай к царю. Тут в избе углы затрещали, крыша зашаталась, стена вылетела, и печь сама пошла по улице, по дороге, прямо к царю. Царь глядит в окно, дивится: Это что за чудо?
Набольший вельможа ему отвечает: А это Емеля на печи к тебе едет. Вышел царь на крыльцо: Что-то, Емеля, на тебя много жалоб! Ты много народу подавил. А зачем они под сани лезли?
В это время в окно на него глядела царская дочь Марья-царевна. К10 торрент. Емеля увидал ее в окошке и говорит потихоньку: По щучьему веленью, По моему хотенью пускай царская дочь меня полюбит. И сказал еще: Ступай, печь, домой.
Печь повернулась и пошла домой, зашла в избу и стала на прежнее место. Емеля опять лежит-полеживает.
А у царя во дворце крик да слезы. Марья-царевна по Емеле скучает, не может жить без него, просит отца, чтобы выдал он ее за Емелю замуж. Тут царь забедовал, затужил и говорит опять набольшему вельможе; Ступай приведи ко мне Емелю живого или мертвого, а то голову с плеч сниму. Накупил набольший вельможа вин сладких да разных закусок, поехал в ту деревню, вошел в ту избу и начал Емелю потчевать. Емеля напился, наелся, захмелел и лег спать.
Вельможа положил его в повозку и повез к царю. Царь тотчас велел прикатить большую бочку с железными обручами. В нее посадили Емелю и Марью-царевну, засмолили и бочку в море бросили.
Долго ли, коротко ли проснулся Емеля; видит темно, тесно: Где же это я? А ему отвечают: Скучно и тошно, Емелюшка! Нас в бочку засмолили, бросили в синее море. Я Марья-царевна. Емеля говорит: По щучьему веленью, По моему хотенью ветры буйные, выкатите бочку на сухой берег, на желтый песок. Ветры буйные подули.
Море взволновалось, бочку выкинуло на сухой берег, на желтый песок. Емеля и Марья-царевна вышли из нее.
Емелюшка, где же мы будем жить? Построй какую ни на есть избушку.
А мне неохота. Тут она стала его еще пуще просить, он и говорит: По щучьему веленью, По моему хотенью выстройся каменный дворец с золотой крышей. Только он сказал появился каменный дворец с золотой крышей. Кругом зеленый сад: цветы цветут и птицы поют. Марья-царевна с Емелей вошли во дворец, сели у окошечка. Емелюшка, а нельзя тебе красавчиком стать?
Тут Емеля недолго думал: По щучьему веленью, По моему хотенью стать мне добрым молодцем, писаным красавцем. И стал Емеля таким, что ни в сказке сказать, ни пером описать. А в ту пору царь ехал на охоту и видит стоит дворец, где раньше ничего не было. Это что за невежа без моего дозволения на моей земле дворец поставил?
И послал узнать-спросить: кто такие? Послы побежали, стали под окошком, спрашивают. Емеля им отвечает: Просите царя ко мне в гости, я сам ему скажу. Царь приехал к нему в гости.
Емеля его встречает, ведет во дворец, сажает за стол. Начинают они пировать. Царь ест, пьет и не надивится: Кто же ты такой, добрый молодец? А помнишь дурачка Емелю как приезжал к тебе на печи, а ты велел его со своей дочерью в бочку засмолить, в море бросить? Я тот самый Емеля. Захочу все твое царство пожгу и разорю.
Читать Сказку Емеля
Царь сильно испугался, стал прощенья просить: Женись на моей дочери, Емелюшка, бери мое царство, только не губи меня! Тут устроили пир на весь мир. Емеля женился на Марье-царевне и стал править царством. Тут и сказке конец, а кто слушал молодец!